Юлия Паршута — о свободе от моды, жизни в Нью-Йорке

Мы знаем ее как певицу и актрису. Но сама Юлия Паршута на вопрос «Кто вы есть?» ответа не знает и искать его не хочет. О свободе от моды, жизни в Нью-Йорке и о том, что действительно ценно в человеке в нашем интервью.

Уже с детства Вам удавалось совмещать много разных занятий — учебу, танцы, игру на скрипке, баскетбол, работу моделью — что из этого нравилось больше всего?

На самом деле не было ничего, что делалось бы просто для галочки. Иногда, конечно, что-то было из-под палки. Я была нормальным ребенком — я не хотела пилить гамму на скрипке, рисовать тонны набросков, которые нам задавали сотнями в художественной школе.
Но в общем и целом, это все, конечно, приносило удовольствие. Я очень рада, что пригодилось совершенно все, куда меня мама отдавала и чем я занималась, и это дает свои плоды. Мама сформировала меня как личность, за это я ей безумно благодарна. Если бы не эти занятия, я наверное, до конца не осознавала бы, что мир может быть таким безграничным.

Многие люди, которые приходят в шоу-бизнес, больше всего стремятся стать знаменитыми, а не отдать себя творчеству. А что для Вас значит слава?

Слава — это не самоцель. Она может быть где-то приятным бонусом. Но прежде всего, это огромная ответственность. Ты должен следить за своим каждым шагом. Но! Это же дает тебе стимул становиться с каждым днем лучше. Люди ориентируются на то, что ты делаешь, как ты живешь, в плоть до того что ты ешь, что ты говоришь, как ты мыслишь, что ты несешь в этот мир и вообще, что ты несешь (смеется). Но мне никогда не хотелось просто славы. Я прекрасно понимала, что такое хорошо, что такое плохо. И тщеславие все-таки из колонки «плохо», нежели «хорошо». Хотя, надо отдать должное, в наше время люди научились неплохо зарабатывать на ней, в общем-то, по большому счету, ничего не созидая.

В последние время вы стали выпускать работы на английском языке. Почему не на русском?

Я записываю песни как на русском, так и на английском, пробую себя в разных музыкальных стилях, жанрах. Меня мама выращивала на классике, я играла в симфоническом оркестре, я слушала металл и потом в «Один в один» (музыкально-пародийное шоу на Первом канале — примечание ред.) вообще к джазу пришла. Мне все это нравится! Я мечтаю о том, чтобы совместить в одном формате можно было. Естественно, это задача почти не выполнимая! Но я не могу взять и сделать все трэки на один мотив. Нет, это не мое, это скучно.

Трэки на иностранном языке — это расчет на иностранную аудиторию или стилистический ход?

Не было расчета. Его вообще нет, к моему сожалению, в плане именно коммерческой деятельности, потому что я не умею просчитывать, я не коммерсант. Я делаю что-то от души, я понимаю, что это не на большинство, это не ширпотреб. Возможно, я что-то сделаю для широкого интереса — я не зарекаюсь. Тем не менее, песня на английском языке покрутилась в южной Корее и в Чили. Люди шазамили! У меня появилась некоторая аудитория, которая писала мне по-корейски. Я ничего понять не могла в Facebook в комментариях (смеется). Всем отвечала «спасибо». Но это здорово, почему нет! Я с удовольствием спою и Кадышеву «Широка река», с удовольствием спою и на английском языке…

То есть Вам нравится Кадышева?

Конечно. И она действительно трогает. Когда я пересматривала ее концерты, для подготовки в выступлению с песней «Широка река» в проекте «Один в один», меня поразило то, с каким трепетом люди на нее реагируют, и какое удовольствие они получают от общения с ней — этому надо отдать должное.

Но это может происходить, когда люди чувствуют какой-то контакт. Молодое поколение относится к таким песням уже немного со скептицизмом. А Вас такого нет, вы по-другому оцениваете музыку?

Честно говоря, я никогда не гналась за новыми веяниями в чем-либо. Если мне это близко, если мне садится это на ухо, я с удовольствием послушаю, скачаю, куплю обязательно, выразив тем самым уважение к той команде, которая это производила. То же самое в моде — я не надену вещь, если она мне не близка, пусть она будет даже самой новомодной. В еде, в плане схемы питания, и в спорте — нет. У меня есть свои понятия, которые сформировались в течение всей жизни — я буду скорее им следовать, потому что это приятно моей душе.

Вы певица и актриса, и при этом закончили школу с серебряной медалью и филфак РУДН с красным дипломом. Для Вас в людях важнее образование или харизма?

Что мы сейчас подразумеваем под словом образование? Это не корочка.

Не корочка. допустим, у человека есть глубокое фундаментальное образование. Он много всего знает, он много всего прочитал…

Это чудесно. Я очень уважаю таких людей. Образованный человек не может быть тусклым. Это основа харизмы. Человек со своей позицией… Я обожаю таких людей! И мне неважно как он выглядит! Например, Анатолий Вассерман — жилетка с миллионом карманов. И все над ним смеются. Но его же интересно слушать! Либо Александр Друзь: казалось бы, хмурый человек в одном костюме знатока уже столько лет. И столько лет он покоряет нас своим интеллектом. Вот это называется харизмой. А бывает так, что человек модно одет, приглажен, накрашен недурно, одним словом, привлекательно хорош, а как рот открыл, вся «харизма» растворилась.

В какой момент своей жизни Вы почувствовали коренные внутренние перемены и резкий личностный рост?

Я помню такой момент. Мне исполнилось 25. Мне как по затылку шлепнуло. Поняла, что допускаю в своей жизни некоторые обстоятельства, которые доставляют мне одни страдания. Тогда это было полезно и хорошо помогло расставить все на свои места. Я, конечно, тот еще аналитик и философ… Хлебом не корми — дай покопаться. И это не плюс. Проще надо быть, гораздо проще. И не морочить себе голову по поводу таких вещей, которые и яйца выеденного не стоят. Если через год ты не вспомнишь о том, над чем сейчас страдаешь. Но умение все это дифференцировать и правильно относиться ко всем приходит не сразу, конечно. Надо попариться и шишки набить (улыбается).

Вас больше мотивирует критика или похвала?

И то и другое в равной степени. Но конструктивная. Как критика, так и похвала. Знаете, можно и нальстить в три короба так, что вроде похвалили — как облили. Что касается критики…Я человек тонкий, и нужно критику подавать тонко, конечно! (Смеется). В общем-то, я в теории все про себя сама и так знаю… Но поддержка со стороны мне обязательно нужна. Чаще от своих близких и любимых людей.

А если не со стороны людей, а со стороны жизни — больше мотивирует неудача, чтобы доказать «нет, я могу» или наоборот успех?

Чей-то успех меня очень мотивирует.

А свой?

Свой безусловно. Успех меня не останавливает, наоборот, это такой толчок, трамплин. От любой хорошо сделанной и одобренной мелочи ты отталкиваешься и дальше летишь ввысь. Будто крылья от оков освобождаются. А неудачи… Мы, люди творческие, любим порефлексировать, иногда даже сами ищем каких-то маленьких неудач, чтобы войти в то русло, где можно писать песни. Песни пишутся, к сожалению, чаще в грустных настроениях.

Вы прожили в Нью-Йорке больше года. Опишите свою версию этого города.

Это город, в который можно отправиться за любой компенсацией. Я имею ввиду настроения, душевного состояния. Всем кажется, что это каменный, шумный, грязный город — ничего подобного. Как только приблизишься к этим каменным джунглям, ты понимаешь, сколько среди этих камней зелени. Сколько среди этой суеты тепла и отдачи. Я не могу сказать, что я как иммигрант там жила — для меня это скорее была туристическая поездка. Я не работала там, я училась и впитывала в себя этот город. Он чудесный. Изучать его можно бесконечно. Нью-Йорк — это энциклопедия необычной жизни.

Помните день, наполненный деталями, когда вы ощущали Нью-Йорк?

Да, я очень хорошо помню. Я шла по Манхэттэну, и светило солнце, где-то высоко среди этих башен бесконечных… И за счет того что они отражаются, этот свет был какой-то сказочный. Я не видела самого солнца, оно где-то далеко было спрятано. Но с самых концов здания и до самого низа оно отражалось так, будто ты в стране чудес находишься. И еще очень хорошо мне запомнился день, когда я уезжала. Тогда у меня закончилась виза, и это было 20 ноября, кажется…. И я ехала в такси: яркое солнце, сухой асфальт, желтая листва, все будто в слоумоушн в какой-то голливудской картине. Я ехала в аэропорт и думала: «По прилете сделаю визу и вернусь». Но потом я уже осталась в Москве. Для меня эта дорога, уютные бруклинские домики и желтая с красной листва остались в голове как вспышка-открытка.

Сейчас или в будущем Вы бы хотели туда вернуться?

В прошлом году я туда ездила одна. И попала в жуткий мороз. Было очень ветрено, но несмотря на это, я пешком ходила километров 10, а то и 15 в день — я очень люблю это дело. Вся в слезах от ветра (смеётся), но все равно гуляла, все равно получила свою долю Нью-Йорка. Подышала им. Послушала его. Помолчала с ним.

Ранее Вы говорили, что искали себя в Америке — нашли?

Может быть тогда мне казалось, что искала себя. Но в общем и целом, я сейчас понимаю, что подвернулась возможность — я поехала, поучилась вокалу, актерскому мастерству, английскому языку, посмотрела страну. Это был очень яркий период — он мне многое дал. Казалось бы, всего лишь полтора года — но впечатлений масса и по сей день.

А пришло какое-то осознание того, кто вы есть?

Нет, я до сих пор не могу понять, кто я есть. Не знаю, когда я это скажу даже. И не знаю надо ли. Рано давать себе определение, это все равно что на этом остановиться. Наверное раньше оно было важнее. В советское время человеку этот статус был важнее: знать бухгалтер ты, начальник или домохозяйка. А я прямо все хочу. Кроме бухгалтера, правда.(смеётся)

То есть Вы свободный человек? Свободный от стереотипов.

В общем и целом, само время сейчас стремится к освобождению от стереотипов, я не исключение в этом, тут стараться особенно не надо, но для меня важна совесть, важно воспитание. Совесть — это моя религия. Я считаю, что Бог — это совесть тебе. Имей совесть — живи спокойно.Я свободный человек, но я живу по правилам совести и морали.

У вас много друзей?

Один друг — уже очень много, я считаю. Человек, на которого ты можешь расчитывать, неважно где он живет, на какой части Земли, но он есть. И он тебе не безразличен, ты ему не безразличен. Он тебя всегда поддержит в трудную минуту.

Вы обычно долго сходитесь с людьми?

Я доверчивый человек. И с каждым годом тяжелее переношу разочарование. Мне не хочется верить в какие-то отрицательные черты, я их до конца не вижу. Я достаточно быстро могу сойтись с людьми, но есть все-таки и опыт.

Люди надолго остаются в вашей жизни?

По-разному. Я стараюсь искренне к людям относиться. Я не хочу никому никогда сделать больно, идти по головам. Я не живу по правилу «не делай больно, потому что это бумерангом тебе вернется» — это бред все. Не делай больно, потому что ты сделаешь больно — это гораздо важнее, чем что-то, что к тебе вернется и тебя ударит бумерангом по башке. У меня естественно есть костяк людей, которые со мной со школы. Но я всегда рада новым людям.

Скоро будет Новый Год. Как Вы планируете его отметить?

Еще не знаю. Если честно, это самый острый вопрос. И мне кажется, что я до последнего дня буду метаться. Но в общем-то, конечно, я всегда отмечаю с родителями.

Вам близки старые русские новогодние традиции вроде семейного круга, салата оливье и советских фильмов?

Да! Совершенно точно! Все советские фильмы по двести тысяч раз пересматриваю, пока готовим оливье. К вечеру уже все устали в этой готовке, и вместо того, чтобы красиво наряжаться и краситься, натягивают платья, рубашки, садятся за стол и доедают все. Но в этом есть кайф! Не хочется ломать эту традицию. В этом есть какое-то таинство, что-то из детства. Помню, как мама клала под елочку подарки, типа Дед Мороз. А папа меня чем-то занимал в это время. Я одним глазом видела, что что-то там происходит, но все равно верила в дедморозовское присутствие. Сейчас хочется также. Не хочется вырастать из этого.

Интервью: Катя Киселёва

Макияж и прическа: Marina Platonycheva

Стиль: Ирина Платонычева