Дима Монатик рассказал о песни «Тише» с Анной Седаковой

АНИ: Дима, давай сразу к делу? (Смеемся) Я хотела поговорить о твоей последней работе с Аней Седаковой. Когда впервые услышала песню «Тише», у меня вырисовывалась абсолютно другая картинка, нежели то, что получилось.

ДИМА: У нас тоже. (Смеемся)

АНИ: Я уже себе представляла воздух, море, лирика, а вы же сделали уорхоловский поп-арт.

ДИМА: Я польщен, что прозвучали именно эти слова с твоих уст. Тогда у нас получилось воплотить в реальность задуманное. В первую очередь, мы с Гуманом (прим.ред. — Сергей Гуманюк)ставили для себя задачу отойти от стереортипного мышления: если лирика, то обязательно создавать грустную историю взаимоотношений. Когда артист слишком предсказуем, зрителю неинтересно за ним наблюдать. В песне «Тише» присутствуют минорные оттенки, но в ней есть и оптимистичная мораль. Нам и без того хватает серости, скучных будней, стресса в жизни, поэтому мы пытались разбавить это яркими красками.

АНИ: А ты часто можешь позволить себе абсолютное доверие с командой в процессе создания нового проекта?

ДИМА: Я в любой творческой работе – Буратино. Везде пытаюсь всунуть свой нос, хоть как-нибудь подсмотреть, узнать, услышать. С Сережей мы довольно долго искали точки соприкосновения, потому что это дуэтная работа. Два артиста — это столкновение двух творческих миров, двух пиар служб, при этом всем нужно дружить, мириться и идти одной командой.

АНИ: Обошлось без рукоприкладства и скандалов? (Смеемся)

ДИМА: Да, все было очень мирно. У нас проходил жесткий брейншторм, было выпито десятки литров кофе и были бессонные ночей, но меня это очень увлекает.

АНИ: Но результатом доволен? Не возникало мыслей из серии «Ах если бы…»?

ДИМА: Я доволен. Скорей всего, этап «самокопания» уже пройден. Все, что сделано — мы оставляем так, как оно есть и движемся дальше. Сделал выводы, осознал свои ошибки, реабилитируй их (если считаешь нужным) и иди вперед, потому что всегда можно поднажать и сделать лучше. А этот процесс бесконечный. Помню, когда еще начиная с первых песен, у меня появилась возможность сделать аранжировку. Спустя месяц я её прослушал и подумал: «Какого черта мне здесь эти барабаны, почему не другой акцент?!». Так хорошо, что она была уже в интернете, а то я над ней работал бы еще год. Человек просыпается уже с желанием поменять что-то в этом дне. Моя позиция такова, что Бог дает — то и нужно оставлять.

АНИ: Я подумала, ты для меня в трех ликах сегодня: как музыкант, как человек и поэт. Хотя есть и четвертый, как танцор, но об этом чуть попозже.

ДИМА: Интересно. Только я не хочу быть трактован, как человек с раздвоением личности. (Смеется) Мне кажется, что я — один целостный персонаж, который живет насыщенной жизнью.

АНИ: Я даже о такой трактовке не думала. Начнем с последнего, не против? Тебе не кажется, что со временем слова теряют свою ценность?

ДИМА: Мне кажется, ситуация обстоит с точностью до наоборот. Со временем слова только приобретают ценность и становятся все сильнее. Мы все больше понимаем, как это важно подобрать нужные слова. Поэтому каждый день я уделяю своим текстам все больше внимания. Когда я пишу для себя или других артистов, то понимаю, что с этим выходить на сцену, петь каждый день, представлять зрителю. Я считаю, что музыка и слова должны нести какой-то позитивный настрой на светлое и успешное будущее. На собственном опыте понял, что слова — очень материальны. Я, например, не завидую Кристине Си с её песней «Я проблема». У нас был забавный случай, когда с коллективом после новогодних концертов выбрались в Буковель. Один из наших товарищей, Женя, подсел на эту песню и повторял её постоянно. Я его предупреждал. (Смеемся) Спустя три дня, видимо, эта «проблема» накопилась и дала о себе знать: порванные носки, пропущенный ski-pass, парень упал с обрыва со сноубордом, получил подзатыльник от подъемника. Мораль: даже Женя осознал, что слова очень важны. (Смеемся)

АНИ: Все, вопрос отпадает. (Смеемся) Ты упоминал о написания текстов. Есть ли какая-то существенная разница в написании текстов для парней и девушек?

Дима: Отличается внутренний настрой, с которым ты садишься за фортепиано. Когда ты пишешь для девушки, то позволяешь себе большее, чем для парней. Девушка может быть сентиментальной, слабой, какой и должна быть. Конечно, здорово, когда она может позволить себе эту роскошь. Мужчина, наоброт, обязан идти прямо, четко, без лишних эмоций.

АНИ: Какой-то когнитивный диссонанс получается : девушки меняются, становятся жесче, нацелены на карьеру, а суть песен не меняется. Та же неразделимая любовь, например.

ДИМА: Они становятся сильнее, но проблемы остаются те же. Мне кажется, вообще любовь, счастливая или несчастная, это извечная тема: люди ежедневно влюбляются, ссорятся, мирятся. Все хотят любви: жить в любви, быть любимым, кто бы там что не говорил.

АНИ: А тебе о чем больше нравится писать?

ДИМА: О честных чувствах. Я не люблю, когда песня «врет». Неважно, она об отношениях, событиях, дружбе, главное, чтобы я смог поверить.

АНИ: Когда я общалась с артистами, мне многие говорили, что их хлебом не корми, дай погрустить — тогда и вдохновение будет. Редко, когда они пишут в поднесенном настроение.

ДИМА: Это точно!

АНИ: Это получается, что себя физически нужно заставлять страдать?

ДИМА: Я раньше разделял эту точку зрения. Страдания — это самые сильные эмоции, потому что в этот момент ты жадно стремишься быть счастливым. Сейчас я считаю, что и счастье способно вдохновлять ни чем не меньше, чем грусть. Музыка, наполненная положительными эмоциями, имеет совершенно другой заряд и отдачу. В конечном итоге, я понял, что грустить мне больше не хочется.

АНИ: Это как?

ДИМА: А вот как-то все пошло на лад и в жизни хорошо все стало. Я ведь не могу грустить через силу и не буду ссориться с близкими, чтобы получить дозу страданий. Я не хочу быть психом, ищущим вдохновения и делающим вид, что все плохо, в то время, когда у меня есть жилье, команда, любимое дело. Как только человек ощущает себя счастливым, важно фиксировать этот момент через музыку, фотографию, стихи, как угодно.

АНИ: А как ты думаешь, зритель чувствует, когда артист переживает творческий кризис?

ДИМА: Я, честно говоря, пока этого не практиковал. (Смеется) Уверен,что зрителя не обмануть. Это очень чуткие люди и однозначно увидят, что что-то не так. В моем случае, всегда есть «передышка»: например, сегодня мы ставим новую хореографию, и тем самым я отдыхаю от текстов. В то время как занимаешься одним, успеешь соскучиться по другому делу.

АНИ: То есть, творческие амбиции позволяют тебе избегать грусть?

ДИМА: Да, это заставляет меня быть в бодрости духа. Особенно, когда происходил первоначальный период становления: было много разговоров с крупными шишками, контрактоі. Далее в жизни появляется иная составляющая как бизнес. Все эти сферы, существующие в разных плоскостях, служат для меня моторчиком. Мне кажется, чем больше человек делает, тем меньше у него возникает непонятных мыслей в голове.

АНИ: А тебе что-то по-крупному уже успело удивить в шоу-бизнесе?

ДИМА: Чем дальше в лес… Меня очень удивляют неблагодарные люди. Как оказалось, такие есть. Меня удивляет и присутствие бескорыстных, честных, душевных людей. Но это здорово, когда тебя окружают разные люди, потому что они служат примером того, каким хочется быть, или напротив — каким остерегаюсь быть. Меня сейчас трудно чем-то удивить. Хотя нет, вру! Одно из последних — это удивительное знакомство с моим кумиром, продюсером группы ТАТУ Иваном Шаповаловым.

АНИ: Я знаю, что вопросы касательно талант-шоу тебя выводят, но я рискну. (Смеемся) Я заметила некую тенденцию среды выходцев из подобного рода шоу, как в Украине, так и в России: есть две группы ребят — одни, которые пытаются избавиться от шлейфа «чувака из…», другие — которые, наоборот, пользуются этой славой. У тебя лично как все происходило?

ДИМА: Времени прошло достаточно для того, чтобы многое сделать и идинтифицировать себя. Отбиться от клише выходца талант-шоу не так просто, но если артист начинает активно развиваться, делать качественный продукт, ситуация может измениться. Все равно в памяти каждого это картинка фиксируется: с этим сталкиваются как девушки из «Виа-Гра», так и каждый участник «X-factor» или «Танцуют все».

АНИ: А не обижает это?

ДИМА: Нет. Послушай, каждый преследует свои цели. Я, например, шел на шоу, потому что я безумно любопытный человек: мне интересно было испытать свои силы, посмотреть, что происходить за кулисами, войти в прямой эфир и почувствовать себя под пристальным взглядом многомиллионной аудитории. Это своего рода сценический адреналин, на который подсаживаешься. Молодым артистам стоит помнить, что после шоу начинается реальная жизнь, к которой не все готовы.

АНИ: То есть, у артистов свой вид наркотика — любовь зрителя?

ДИМА: А без любви зрителей ничего бы и не было, именно они тебе дают мотивацию работать, создавать, радовать. Творчество — это ведь сфера для людей: подарить правильные эмоции, оставить что-то на память, чтобы потом в старости они могли бы своим детям сказать: «А вот под эту песню мы с мамой познакомились». Оформить саундтреком жизнь других — это главная задача музыканта.

АНИ: А ты чувствуешь за собой какую-то ответственность? Например, когда пишешь тексты или музыку думаешь о том, какая будет реакция?

ДИМА: Конечно. Я пытаюсь быть максимально полезным и минимально вульгарным. Как бы громко и пафосно это не звучало, но я — некая часть культуры. По крайне мере, мне хочется в это верить. Как ни крути, а если человек пошел на стезю артиста, он уже становится частью культуры.

АНИ: А какая она, музыкальная культура, в контексте нашей страны и нашего времени?

ДИМА: Мне кажется, она очень молодая и начинает только расти и взрослеть. Наша культура сейчас проходит очень важный этап, некий переходной период. Пройдет еще немного времени и мы сможем видеть, в какую сильную и качественную платформу это превращается. А это видно, поверь.

АНИ: У меня иногда возникают конфликты со временем. Мне нравится, что делали артисты, фотографы, дизайнеры в 70-х, 80-х, тех же 90-х. Мне кажется, музыка того времени имела какую интересную, но хорошую ошибку. Тебе не кажется, что технический прогресс как-то убивает истинную музыку?

ДИМА: Я во многом согласен с тобой. Изменился не только стиль, но и принятия музыки, как бизнеса, — что также отражается на восприятии. Мы на студии пытаемся не «вычесывать» cаунд, а оставлять какой-то изъян, даже в голосе. Сегодня масса возможностей сделать продукт очень вкусным. Даже наши западные коллеги, британцы и американцы, возвращаются к саунду 80-х. 90-е, о которых ты говоришь, к нам придут скорее в году-так 2025.

АНИ: А ты пытаешься брать пример с других музыкантов?

ДИМА: Да. Мня нравятся «мультиартисты», Stromae, Pharell, Emelie Sande, Will.I.am — это те люди, которые успевают быть везде, делают что-то для других, для себя и не эгоистичны в своем творчестве. Нравится наблюдать за движением британских коллективов, Gorgon City, Rudimental. Можно я про Майкла даже не буду говорить? И так все понятно, он мой кумир с детства.

АНИ: Дим, у тебя же нет музыкального образования?

ДИМА: Нет. Как говорит Влад Дарвин: «Это прекрасно». (Смеется) Круто, когда играешь на фортепиано, ловишь аккорд, а его звучание тебя удивительным образом покоряет. Казалось бы, для ребят из музыкальных училищ — это самый обычный аккорд, для меня — это уже целая история.

АНИ: Мне кажется, тогда музыка для тебя становится не просто техническим процессом.

ДИМА: Однозначно! Меня музыка способна удивлять ежедневно. Я не знаю нот, не представляю их звучания. Если вы меня попросите повторить какую-то мелодию, я вряд ли смогу сказать, какие там аккорды присутствуют, но на слух я могу подобрать любое.

АНИ: Ты серьезно? Это называется талантом, Дим? (Смеемся)

ДИМА: Нет. Это просто большое желание. Талантлив каждый человек. Просто важно понять, что он хочет развивать и от чего получает кайф. Поверь, желание способно делать нереальные вещи с человеком. Главное, чтобы оно было живое и чтобы глаза горели.

АНИ: Я знаю, что немного талантливых артистов довольны тем, что они делают. Ты сам себя часто хвалишь за проделанную работу?

ДИМА: Знаешь, мне в жизни повезло, и работа с продюсерами как-то не складывалась. Я остался сам по себе в своем творчестве. Мне вчера кто-то сказал: «Ты — папа песен», поэтому я как «папа» обязан ими гордиться, любить их, выводить в правильный свет, иначе их никто не полюбит. У меня есть единомышленник, подаренный судьбой, Антон Чилиби, с которым вместе творим музыку. Не скрою, что мы с ним часто ходим на студию, слушаем проработанный материал и задаем друг другу вопрос: «Ты веришь, что это мы сделали?» (Смеемся) Мне кажется, нужно любить и уважать то, что делаешь.

АНИ: А чье мнение для себя самое ценное и важное?

ДИМА: Мнение одной самой любимой личности…. Это все, что я могу тебе сказать. (Смеется)

АНИ: Я хочу задать тебе вопрос, возможно, не совсем приятный.

ДИМА: Давай. Я ко всему готов.

АНИ: Когда я была на концерте Дорна и увидела тебя «на разогреве», я удивилась. Во-первых, жутко не люблю словосочетание «на разогреве».

ДИМА: Поэтому, мы называем это «танцевально-музыкально терапией».

АНИ: А во-вторых, тебя не обижает петь и «подогревать» публику для другого артиста? Присутствует какая-то личностная или творческая зависть?

ДИМА: Я — человек независимый с позицией: всему свое время. Во мне не присутствовало ни капли зависти. Я верю, что у нас будет и своя личная площадка, это обязано произойти. Мне было очень приятно, что в тот вечер Ваня удостоил чести быть частью этого шоу, это очень достойный и красивый жест. Я очень ценю это. Дорн многое сделал для украинской музыки, мы любим и уважаем его творчество.

АНИ: При этом все вы оба были номинированы, как «Лучший исполнитель года» на YUNA.

ДИМА:Ну и что? (Смеемся). Вот так в жизни происходит.

АНИ: Я с тобой хотела поговорить о детях, о творческой студии Open Kids.

ДИМА: Круто. Ты первая, кто затрагивает эту тему. (Смеется)

АНИ: Странно. Для меня это очень грамотный и качественный фундамент для молодых артистов. Скажи, если сравнить твое поколение и этих ребят, какое кардинальное изменение произошло в творческом плане?

ДИМА: Помимо того, что эти ребята очень «свежие», талантливые, у них есть то, чего не было у нас — это возможность получать информацию здесь и сейчас Я помню свое время, когда хотелось хоть глазком увидеть, как танцует Джексон, и попытаться повторить за ним движения. Дети сейчас могу себе позволить смотреть, перематывать, сохранять, повторять и самое главное — они живут этим творчеством. Конечно, здесь отдельная благодарность и хвала их родителям. Наша студия стоит на ушах, когда дети врываются. Я получаю такое удовольствие, работая с ними: они мне что-то показывают, чем-то удивляют, слушают качественную западную музыку. Меня удивляют люди, которые говорят: «О, вы все повторяете за Америкой!» Мы ездим на иностранных машинах, увлекаемся западной культурой и модой, черпаем из это что-то свое. Мы тянемся к лучшему и пытаемся это привносить в отечественное культурное развитие. Откуда берутся такие глупые мысли?

АНИ: А не возникает ощущения, что зритель наглеет? Он хочет уже другого «хлеба и зрелищ», а удивлять артисту становится сложнее?

ДИМА: Во-первых, это неизбежно. А во-вторых, это здравая наглость, которая держит артиста в тонусе. Если зрителя можно было бы удивить просто щелчком пальцев, было бы совершенно иначе.

АНИ: Скажи, как сегодняшнее время повлияло на тебя и на творчество?

ДИМА: Очень многое перевернулось в сознании. Мне это время подарило веру и понимания того, что важно объединиться и жить в мире. Когда раньше тебе желали мира, мало кто понимал глубину этого слова. Я искренне надеюсь, что и слово «Украина» обретает осознание, и где бы не был украинец, его будут поддерживать. Это же одна нация, внутри которой должно царить доверие, поддержка и уважение. Только тогда мы поистине станем одним целым. Нам внедряют в голову какие-то ценности, призывают к единству. Я вообще считаю, что искусственно это создать невозможно, важно просто помнить, что мы люди с моралью, ценностями и верой. К сожалению, нелюдей тоже много.

АНИ: А есть какие-то утраченные ценности, которые тебе хотелось бы вернуть?

ДИМА: Возврат ценностей подобен желанию изменить что-то, а я бы ничего не стал менять в своей жизни. В данном случае я фаталист и уверен, что происходящие поступки, люди, падения многому меня научили. Все должно было произойти именно так как случилось. Набираешься ума, мудрости, которая дай Бог, чтобы пришла в лет пятьдесят, а потом и можно думать о прошлом.

Фото: Анна Вялова

Текст: Ани Казарян